14 июля исполнилось 80 лет со дня образования Княжпогостского района. А в ноябре свое 80-летие отпразднует ровесник района, бывший первый секретарь Княжпогостского райкома КПСС Валерий Алексеевич Ванин.
Валерий Ванин. Фото 1980-х годов.
В 1958 году В. Ванин приехал в этот район после окончания Ухтинского лесотехнического техникума. Свою трудовую деятельность он начинал в Трактовском леспромхозе в качестве мастера леса…
— Валерий Алексеевич, как стартовала ваша карьера?
— Ну какая карьера могла быть в советское время? Тогда само это слово было ругательным, имело негативный оттенок. Если кому-то приклеивали ярлык «карьерист», на его продвижении по службе можно было ставить крест.
— Но вы ведь поднялись по служебной лестнице, стали первым лицом в районе…
— Вот уж о чем не мечтал и не думал, так это о партийной карьере. Просто работал, постигал азы профессии. Двадцатилетний мастер без опыта работы — это на лесосеке просто пацан. Учился у рабочих, перенимал опыт у старших коллег.
— Но ведь вас стали «двигать» по службе не просто так?
— Намек на «лохматую лапу» не принимается. Я вообще не из республики родом, после школы приехал к сестре в Койгородский район, куда ее направили после учебы. И пошел по ее стопам — поступил в лесотехникум. Потом был перевод в Усть-Вымский район, потихоньку я познавал весь производственный цикл лесозаготовок, учился в академии заочно. В итоге меня назначили заместителем председателя райисполкома. В Княжпогостский район я вернулся уже зрелым человеком, с опытом.
— У вас в анкете есть отметка о том, что вы были секретарем райкома в Троицко-Печорском районе. Вы вроде пошли по партийной линии, а работа в Советах — это понижение в статусе…
— Это сейчас так может показаться, а тогда нас никто особо не спрашивал. Говорили: «Надо!» И мы шли туда, куда требовалось. Не скажу, что мы были фанатиками, но в светлое будущее верили. Даже в то, что коммунизм построим — верили. И работали, как в песне: «Этот день мы приближали как могли»…
Перегибы на местах
— А бывали перегибы в вашей системе?
— Ну а как без них? Вот та же антиалкогольная кампания, которую проводил генсек партии Михаил Горбачев: сколько из-за нее людей пострадало!
— Но вам-то она как раз помогла выбиться наверх!
— Я уже говорил, что не стремился к этому, мне как раз больше нравилось на советской работе — там видишь результат своих трудов. А этот случай и вовсе был из ряда вон выходящий. Меня, кстати, тогда с советской работы направили в РАПО — в республике создавались агропромышленные объединения, и меня перевели в Сыктывкар. Я еще и с учета не успел сняться, поэтому присутствовал на очередной отчетно-выборной конференции. Она прошла хорошо, без замечаний. Спиртное тогда было под запретом, «отмечать» было нельзя, но наши работники аппарата собрались и немножко выпили.
Как всегда, после таких конференций начались «передвижки», людей повышали в должности, кто-то уезжал в Сыктывкар. Был у нас в райкоме некто Виталий Косолапов, долгое время ходивший в замах у завотделом. И он решил, что его в этот раз «обошли». Когда стало ясно, что повышение ему не грозит, он отправил в обком «телегу» о том, что партийный актив устроил после конференции пьянку.
В то время не было ничего страшнее, чем «попасть под кампанию». Приехала комиссия из обкома, провела расследование. С должностей сняли первого секретаря Вячеслава Худяева, секретаря по идеологии и завотделом пропаганды. Остальным участникам влепили «по строгачу». Кстати, сам Худяев был трезвенником, свято выполнял все указания, даже свадьбу сына провел безалкогольную…
— А как вас назначили?
— Меня вызвал первый секретарь обкома Иван Павлович Морозов и сказал: «Ты район знаешь, езжай, исправляй положение!» И я стал руководить районом.
— Трудно было?
— А когда вообще было легко? То посевная в районе, то уборка, то сенокос — и все на контро-ле райкома. Помогало то, что люди в аппарате были отборные, специалисты, на них была опора. Многие из них после перестройки и разгона партии продолжили работать на высоких должностях — были востребованы как специалисты. Да и потом в жизни не потерялись.
Дармовая рабсила
— Валерий Алексеевич, при вас начали строить Сереговский санаторий. Вы приложили к этому руку?
— Нас беспокоило то, что люди в зонах (а их тогда в районе было натыкано чуть ли не на каждой станции) не заняты. В самой Емве была так называемая восьмая колония, где было много молодежи — это контингент неспокойный. Я предложил руководителю колонии поучаствовать в строительстве жилья. Сначала мы силами осужденных построили жилой дом, а потом возник проект санатория в Серегово. Это сейчас строители за подряд дерутся, аукционы проводят, а при плановой экономике все распределено на годы вперед, рабочую силу брать было просто негде, так что о строительстве можно было только мечтать. А тут — чуть ли не дармовая рабочая сила! И мы начали строить…
— И очень некачественно! Все газеты об этом писали…
— Было такое, не спорю. Откуда в зоне строители? Там тогда один молодняк сидел. Специалистов не было, приходилось учить заключенных, сменяемость была большая, текучка заедала. Да и на доставку рабочих из Емвы в Серегово времени много уходило. Но стройка шла, и если бы не «перестройка», санаторий давно бы работал. Уже были возведены корпуса для персонала, построены очистные сооружения…
— Как вы восприняли перестройку?
— Раз партия сказала, надо выполнять. Но тут стоит вспомнить, что страна оказалась в тяжелом положении, был брошен клич: «Ускорение!». Но результатов особых не было. И стало ясно, что так нам Америку не догнать, нужно перестраиваться. Ну и перестроились: хотели свободу, получили распущенность. Потом появилась формула: «перестройка — перестрелка — перекличка».
— Вы не приветствуете перестройку?
— Почему? Просто нужно было к ней подготовиться и не отметать все хорошее, что было накоплено за годы советской власти. Вон, чуть ли не весь западный мир перенял наши наработки, во многих странах настоящий социализм построен, а мы все стараемся притащить на свою почву чужие семена. А они не приживаются или из всходов получаются уродцы.
— А как вы относитесь к нынешнему руководству республики?
— Я судить не берусь: времена другие. Нас, в ту пору 55-летних «стариков», проводили на пенсию в 1994 году. Тогда члены партии были вроде изгоев, но Иван Егорович Кулаков, тогдашний председатель Госсовета, нашел возможность сделать проводы торжественными. Я не в обиде на власть: у меня приличная пенсия, на жизнь хватает. Хотя порой хочется покритиковать нынешнее время: мы строили заводы, дома культуры, школы, дороги. После нас хоть что-то осталось. А что останется в том же Княжпогостском районе после сегодняшних начальников?
Анатолий ПОЛЬКИН.
