Мои родители воевали. В 17 лет пошла на фронт добровольцем мама — Клавдия Варламовна Шипова. В Севастополе погиб ее родной брат Петр, и она, оставив третий курс медицинского техникума, попросилась на передовую. Попала в пехоту. В составе 271-й стрелковой дивизии служила санинструктором.
На войне она повстречала отца. Петр Иванович Дейкун был родом из деревни Корчевое, что в Гомельской области. Старший лейтенант П. Дейкун командовал ротой. Мои родители брали Саур-Могилу, форсировали реку Миус и получили в один день — 17 июля 1943 года — по ордену Красной Звезды.
«Выполнять приказ!»
— Твой отец был смел до отчаянности, — рассказывала мне мать. — Всегда лез в пекло, не отсиживался за спинами солдат. Как-то ночью его вызвали в штаб. Пришел он оттуда сам не свой. Только и сказал: «Идем в наступление. Через два часа будем форсировать реку».
В пять часов началась
артподготовка. Вскоре рота отца заняла противоположный берег реки Буга. Занятый плацдарм советские солдаты защищали до последнего снаряда. Когда на позиции двинулись немецкие танки, отец приказал ординарцу переправить маму на другой берег, пока еще мост не взорвали. Ординарец хотел остаться с командиром. Но отец закричал: «Выполнять приказ! Она носит моего ребенка!»
«Тыловая крыса»
Только через несколько дней 271-я дивизия двинулась в наступление. Тело отца нашли, но маме показать не решились. Оно было сильно изуродовано прямым попаданием снаряда. Маму привели лишь к могиле мужа. Командир 867-го стрелкового полка Алехнович сказал тогда, что представляет моего отца к награде посмертно. Да разве этим утешить?
— В результате нет ничего, — рассказала моя мама. — Ни награды, ни денег с его аттестата. Я когда вернулась с фронта, со своего аттестата получила зарплату. А деньги отца не дали. Я к директору банка ходила. Так он сказал: совесть, мол, имей. Вся страна в руинах, а ты, фронтовичка, что-то требуешь! Я не выдержала и обозвала его «тыловой крысой». Он вызвал охрану, и меня увезли в милицию. Ночь ночевала в камере. Утром пришел начальник-фронтовик. Он и выпустил меня, не оформляя дело. Сказал, что время нынче очень страшное наступило — сколько фронтовиков сидит в тюрьме! Вот тогда я и замолчала. А ты, доченька, напиши, может, выплатят что-нибудь…
И в 1995 году я написала письмо в центральный архив Министерства обороны, в город Подольск. В письме спрашивала не о деньгах, конечно — о награде. Вскоре в Троицко-Печорский райвоенкомат прислали орденскую книжку, выписанную на имя погибшего отца. А после нового обращения — орден.
«Вы не наследница»
А в апреле 2012 года я случайно нашла в интернете информацию о том, что, оказывается, мой отец, как и все другие участники Великой Отечественной войны, начиная с 1942 года, получал фронтовую зарплату.
По приказу Сталина на всех фронтах были открыты полевые кассы, которые перечисляли деньги в Госбанк СССР на вкладные книжки солдат и офицеров. После войны в Красноармейском отделении Госбанка СССР остались невостребованные вклады на общую сумму около четырех миллиардов рублей.
И я вновь вспомнила рассказ мамы. Решила: отец воевал за Родину до последнего вздоха, а я буду воевать с банком за его кровные. Написала письмо в Центральный банк РФ — правопреемник Госбанка СССР. Мне ответили, что я потеряла право на наследство. А коль так, то банк вовсе не обязан открывать мне банковскую тайну.
Я вынуждена была подать иск в суд по месту нахождения вклада. В декабре 2012 года, по решению Мещанского районного суда, я была признана единственной наследницей фронтового вклада отца, который все эти годы хранился в Красноармейском отделении банка.
Банк обманул и меня, и Мещанский суд, представив справку Красноармейского полевого учреждения № 04200, по которой утверждал, что на счету отца по март 1943 года хранилось 2900 рублей. Поэтому я и обратилась к Генеральному прокурору РФ с просьбой заставить банк прислать мне копию сберкнижки отца со всеми операциями, проведенными по вкладу за 70 лет.
«По Честныху»…
На мое обращение от 18.09.2013 года в Генеральную прокуратуру ответил заместитель начальника управления по надзору за соблюдением прав и свобод граждан Главного управления по надзору за исполнением федерального законодательства Н. Честных. Он сообщил, что моя жалоба направлена в ЦБ РФ. И банк мне снова прислал огрызок сберкнижки по март 1943 года. А мой отец погиб 11 марта 1944 года. Посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Разве ему целый год не начислялось довольствие на фронте?
Обратилась к депутату Государственной Думы Т. Кузьминых и А. Тарнавскому. Они сделали запрос в Министерство обороны РФ. И мне прислали ответ — на счет отца было перечислено за последний год перед гибелью 13728 рублей. Из них удержано во вклад 7450 рублей.
Замдиректора департамента финансовой политики Минфина РФ С. Платонов прислал ответ, из которого я узнала, что порядок выплаты давным-давно установлен — постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 15.12.1945 г. за № 3106 «О выплате наследникам вкладов умерших и погибших военнослужащих, внесенных ими в полевые учреждения Госбанка». Право на наследство вклада моего отца по этому постановлению должно было быть оформлено не позднее 1 января 1947 года.
Но… никакой военкомат мою маму не уведомил о том, что она может получить вклад погибшего мужа. Хотя в том же постановлении всем комиссариатам была предписана обязанность оповещения наследников погибших.
Чайка, помоги!
В соответствии с порядком выплаты вкладов наследникам, я обратилась в Национальный банк Республики Коми и направила в его адрес ксерокопии документов. В ответе Банк Коми просит меня представить справку полевого учреждения Банка России № 04200. А откуда она у меня? Банк России представлял ее не мне, а только Мещанскому суду. Так почему же теперь у меня ее требуют? А еще Банк Коми просит представить справку из Министерства обороны, которой у меня тоже нет. Есть только ответ из этого ведомства, в котором и указана сумма вкладов по лицевым счетам.
Пришлось снова обратиться в Генеральную прокуратуру с просьбой применить к банкирам меры прокурорского реагирования. Почти три года я, провинциальная пенсионерка, тщетно воюю с банком. На какие только ухищрения способен банк, вы себе и представить не можете! Представитель банка в Мещанском суде утверждал, что денег нет, а на меня они возбуждают дело за клевету в печати на банк. И за то, что еще 12 человек из Троицко-Печорского района я подбила написать заявление в суд.
Другая бы плюнула и бросила эту тяжбу с государственной машиной. Как, впрочем, сделали остальные 12 моих земляков, чьи отцы погибли на войне. Я не отступилась. Но что мне теперь — в Страсбургский суд подавать?
Такие вопросы я адресовала в своей жалобе от 6 апреля 2015 года Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке. Теперь вот терпеливо жду от него ответа.
Куда уходят средства?
Исполнилось уже три года, как банк водит меня кругами. Отнять у него «кровные» деньги отца, как выяснилось, я не в силах.
Но ведь и льгот для «детей войны» наш Совет ветеранов тоже не может добиться. В Германии детям фашистов через два года после окончания войны дали это звание и определенные льготы. А у нас — в стране-победительнице — эта категория даже не признана. До сих пор не признаны в родном Отечестве погибшими и без вести пропавшие. Они что же — до сих пор воюют?
Я вообще не могу взять в толк, почему государство постоянно делит фронтовиков на черных и белых? Тем, кто пришел с войны израненный и умер в 50-80-х годах прошлого века, государственный памятник на могилу ставить не положено. Ставят обелиски только тем, кто умер в новой России, а не в Советском Союзе. Вроде воевали люди за одну Победу, а почести, как тот фронтовой табачок, — врозь?
Видимо, денег у государства на всех не хватает. И вполне понятно — почему. Мы только и слышим: там украли, тут присвоили. Даже на строительстве космодрома на Дальнем Востоке прут миллионами.
Светлана СЕКРЕТАРЕВА,
заместитель председателя Троицко-Печорского районного Совета ветеранов.
P.S Мой отец И.К. Назаров воевал с 18 лет и до конца войны, был не раз ранен, вернулся с множеством боевых наград. Он умер в 1986 году. А в 2000-х годах вышло какое-то постановление, по которому военкоматы устанавливают памятники умершим. Но моему отцу, оказалось, памятник не положен. Почему такая несправедливость? Даже после смерти делят наших отцов, защитивших Родину…
Нина Ивановна НАЗАРОВА, Усть-Куломский р-н.
Вот что ответил «Трибуне» начальник отдела Военного комиссариата РК по Усть-Куломскому району Олег ВАТАНСКИЙ:
— В соответствии с указом Президента РФ № 270 от 03.03.2007 г. «О некоторых вопросах увековечения памяти погибших (умерших) военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел, участников Великой Отечественной войны, ветеранов боевых действий и ветеранов военной службы» изготовление и установка надгробных памятников за счет федерального бюджета осуществляется лицам, умершим (погибшим) после 12 июня 1990 г. Ваш отец умер в 1986 г., поэтому изготовление и установка надгробного памятника за счет средств Министерства обороны РФ не может быть произведена.
