2 июня «Трибуна» опубликовала статью «Деньги горят в огне», в которой говорилось о том, что жители сел и деревень республики сегодня поставлены в такие условия, когда им стало выгодно, чтобы в окрестные леса почаще залетал «красный петух».
Ведь все окрестные леса, в которых прежде жители таежной глубинки издавна заготавливали дрова, древесину на ремонт и строительство домов, теперь продаются на аукционах и недоступны местному населению. А вот тронутые огнем участки людям разрешают рубить буквально за бесценок….
Дрова на вес золота
Парадокс, но сегодняшняя дикая ситуация с лесом напоминает картину, описанную писателем-народником Николаем Засодимским, посетившим летом 1877 года Усть-Сысольский уезд: «Зырянин, живущий среди необъятных лесов, представляется мне человеком, который стоит по шею в чудесной прозрачной воде и жалобным голосом просит напиться».
С тех пор прошло уж больше века. И вновь сельскому жителю не на чем готовить пищу, негде взять дрова, чтобы обогреть свою семью. При этом никто еще не забыл 90-е годы прошлого века, когда селянину на дрова, на строительство дома республика дала право выписывать десятки кубометров леса на корню. Причем обязательным условием было то, что делянка должна находиться недалеко от населенного пункта.
Самосожжение Макар-Кероса
Я уроженец корткеросской деревни Макар-Керос. С юных лет помню, что мы всегда заготавливали лес в 200-300 метрах от дома. А вот лес для промышленных предприятий лесорубы валили далеко от нас — в лесопункте Верхний Лабором (12 км), в Эжъесском лесопункте (20 км).
Нынче все вокруг нашей деревни вырубили. И отнюдь не местные жители. Дрова в таежной деревне стали на вес золота, а в сказки о грядущей газификации давно уже никто не верит. Деревенские жители, чтоб не замерзнуть зимой, выкручиваются как могут. В том числе тайком разбирают на дрова чужие дома и сараи, хозяева которых временно отсутствуют.
К примеру, в Макар-Керосе давно распилили на дрова и сожгли перешедшие мне по наследству большую баню и два амбара. А сейчас тайком пилят дом в три комнаты, который я с отцом построил в 1965 году.
Жаловаться на «пильщиков» в Корткеросскую администрацию, в милицию и прокуратуру — бесполезно. Виновных все равно не найдут. Свидетели, конечно, есть, но кто признается — ведь пилят в деревне не только мой, но и все другие дома, оставшиеся без призора. Все так выживают. Еще десяток лет, и от деревни ничего не останется — сгорит в печках.
У воды и не напиться
Почему же в свое время зыряне оказались в положении, которое Засодимский охарактеризовал — «у воды и не напиться»? Причины те же, что и сегодня!
К 1860 году отмежеванные для сел лесные пространства были почти исчерпаны. Из-за роста численности населения на каждую мужскую душу оставалось около двух десятин пригодной для обработки земли. Были истощены и запасы древесины для строительства и заготовки дров.
И вот в 1876 году в России приняли новый лесной Устав. От него, так же как и от недавно принятого Лесного кодекса, разработчики ждали наведения порядка в лесу. Устав резко ужесточал и регламентировал правила пользования лесом. Так, рубка леса и подсеки были категорически запрещены. Ведь деловой лес был необходим правительству для продажи за границу и пополнения казны. Нарушителям грозили страшные штрафы, тюрьма и каторга.
А крестьяне не могли жить без подсеки — так назывался способ освоения новых площадей для посева хлеба. Как известно, сваленный лес на месте будущей пашни сжигали. И подсеки стали делать тайно, браконьерским способом.
Крестьянин, делавший подсеку, держал ухо востро — услышав звон колокольчика лесной стражи, он убегал в тайгу, бросая горящий лес на произвол судьбы. В результате огонь перебирался на нетронутые лесные массивы. Тайга начала полыхать в невиданных прежде масштабах. Власти отвечали на это новыми репрессиями и ужесточением законов.
Но возникла удивительная закономерность — чем строже были запреты, чем жестче законы — тем сильнее горел лес.
Себе дороже
Одновременно с запретом подсек царское правительство резко увеличило цены на строевой лес.
К примеру, сосна длиной 25 аршин 1 сорта стала стоить 182 копейки, такая же ель — 122 копейки. Крестьянам приходилось платить за каждое корыто, ушат, ступу, лагун, банную шайку, ведро, дугу, короб по три копейки, за пару полозьев для саней — 10 копеек, за веник от 1 до 4 копеек.
Казалось бы, в этой ценовой политике была железная логика — хороший лес должен и стоить дороже. Но вот что, к примеру, заявил уездный земский гласный К. Казаков в земском собрании Усть-Сысольска 4 октября 1893 года: «Крестьянские дома из тонкомерного леса весьма ветхие, они быстро гниют, поскольку строятся из молодого неокрепшего леса длиной в три сажени и толщиной в 4-5 вершков. А лес толщиной 6-7 вершков стоит так дорого, что народ не в состоянии купить его на строительство дома. И потому он рубит такой лес на дрова. Ведь в дровах невозможно проверить, какой лес вырублен? Поэтому цену на лес в отрубе 6-7 вершков следует снизить, ибо казна от дороговизны хорошего леса не выигрывает, а проигрывает. Дома из крупного леса будут прочнее, а сам крупный лес не будут истреблять на дрова, а будут охранять такой лес от порубок».
Гори он синим пламенем
Отторжение лесных людей от леса привело к тому, что зыряне отчаялись: «Живем в лесу, а дров нету. Если нам не дают, так пусть и никому не достанется, пусть горит этот лес синим пламенем!» — говорили тогда люди.
К тому же сгоревший лес был годен для строительства и обходился он гораздо дешевле.
И лес запылал вновь и вновь! Гигантские лесные пожары, не раз доходившие до населенных пунктов, выжигавшие целые села, происходили в Коми в 1885, 1890, 1900, 1911, 1913 годах. Чаще всего причиной масштабного природного бедствия был человек.
Сегодня происходит нечто похожее. Лесной кодекс РФ, как и царский Лесной устав когда-то, лишил жителей населенных пунктов права пользоваться близлежащими лесами.
Разница лишь в том, что тогда, в 19-м веке, все делалось в угоду царской казне. А нынче бал правит его Величество чистоган. Леса, веками кормившие, согревавшие коренное население, чиновники повсеместно передают в пользование бизнесменам. Ведь они платят на аукционах чистоганом, при этом несут минимальные издержки при заготовке.
Я уверен — леса и в наше время будут поджигать. Но так же я убежден, что когда-нибудь наши законодатели вынуждены будут прийти к единственно верному выводу. Необходимо провести новое генеральное межевание и отдать отмежеванные леса у сел и деревень в пользование сельским поселениям со всеми вытекающими правами.
Только тогда сами сельские жители вместе с выбранным от общества лесничим станут охранять, холить и лелеять свой лес.
Александр ПАНЮКОВ, историк.
