В июне 1889 года студент Московского университета Василий Кандинский в одиночку совершил этнографическую экспедицию по северу Вологодской губернии, имея конечной целью Коми край. По его собственному признанию, эта поездка перевернула его мировоззрение и оказала сильное влияние на все его творчество.
Ирина Котылева показывает усть-куломские прялки, оказавшие влияние на живопись Кандинского.
Путешествие «на другую планету»
Во время учебы на юрфаке у будущего художника неожиданно вспыхнул интерес к культуре коми-зырян. По мнению большинства исследователей, это вызвано дружбой с однокурсником Николаем Харузиным, который создал при Московском университете этнографический кружок и привлек в него Кандинского. Сам Харузин в эти годы изучал культуру финно-угорского народа лопарей.
В эти же годы вышел целый ряд работ по истории зырянской письменности, в частности, книга известного финно-угроведа и коми поэта Георгия Лыткина «Зырянский край при епископах Пермских и зырянский язык». Кандинский ее не только читал, но и написал на нее рецензию в журнале «Этнографическое обозрение». Причем, как выразилась директор Национального музея Коми Ирина Котылева, он в юношеской запальчивости упрекнул Лыткина в неправильном переводе зырянских слов на русский.
О том, что Кандинского тянуло в Коми край, свидетельствует письмо к Харузину, написанное 23 апреля 1889 года, где есть и такие строки: «А мысли бродят то где-нибудь в Крыму, то в Париже, то у зырян». Спустя несколько дней он написал другу: «Зырянить начну с 20 мая. Лучше всего писать в Вологду, до востребования».
Правда, «зырянить» Кандинский начал немного позже – в июне, а 29 мая 1889 года он прибыл в Вологду. Оттуда будущий художник через Великий Устюг, Сольвычегодск и Яренск добрался до зырянских земель. Дорога на Север произвела на него сильнейшее впечатление. В 1918 году в своей книге воспоминаний «Ступени: текст художника» Кандинский напишет: «Охваченный чувством, что еду на какую-то другую планету, проехал я сначала по железной дороге до Вологды, потом несколько дней по спокойной, самоуглубленной Сухоне на пароходе до Усть-Сысольска, дальнейший же мой путь пришлось совершить в тарантасе через бесконечные леса, между пестрых холмов, через болота, пески и отшибающим с непривычки внутренности «волоком».
В Усть-Сысольск он прибыл 18 июня, где встретился с писателем и краеведом Флегонтом Арсеньевым. Как раз в это время писатель выпустил книгу «Ульяновский монастырь у зырян». Как считает Ирина Котылева, Кандинский не мог ее не прочитать, так как ряд фрагментов его статьи «Из материалов по этнографии сысольских и вычегодских зырян. Национальные божества» явно списан с этой книги.
20 июня Кандинский выехал в Усть-Кулом с тем, чтобы по пути посетить описанный Арсеньевым Троице-Стефано-Ульяновский монастырь.
Сам художник вспоминал, что днем было жгуче-жарко, а ночами так холодно, что даже взятые в дорогу тулуп, валенки и зырянская шапка не могли его согреть. И это практически в середине лета! В уже упоминавшейся книге он пишет: «…я теплым сердцем вспоминаю, как ямщики иногда вновь покрывали меня съехавшим во сне пледом».
Местное население встречало будущего гения настолько тепло, что он написал в своем дневнике: «Я положительно влюблен в зырян…»
Василий Кандинский — великий абстракционист ХХ века.
«Да здравствует Усть-Кулом!»
В конце прошлого года Министерство культуры Коми совместно с Национальным музеем РК организовало для журналистов пресс-тур по зырянскому фрагменту маршрута путешествия Кандинского, в ходе которого Ирина Котылева подробно рассказала о том, что видел или мог видеть будущий художник. По пути автобус сделал остановку возле Троице-Стефано-Ульяновского монастыря.
По словам директора Национального музея РК, Кандинского интересовала личность епископа Стефана Пермского, но точных свидетельств, заезжал ли будущий художник в монастырь его имени, нет. Правда, в одной из своих статей он его упоминает, но буквально одной строкой.
Кандинского волновала тема перехода от язычества к христианству, при этом он искал свидетельства древних верований. Но перед ним предстала православная земля с храмами и монастырями.
Более всего студента интересовал загадочный финно-угорский народ чудь. В статье о зырянских верованиях, написанной после северного вояжа, Кандинский назовет трех чудских божеств: Золотую Бабу, злую богиню Йомалу и бога Войпеля. Там же он приведет слова старика зырянина о том, что «чудь поклонялась коровам, кошкам и другим домашним животным».
Во время поездки Кандинский сделал в своем дневнике совершенно неожиданную запись: «Да здравствует Усть-Кулом! Бог чудов найден!». При этом село Усть-Кулом он назовет «центром Зырянского края».
Из Усть-Кулома на лошади Кандинский съездил до села Керчомья, а затем вернулся в Усть-Сысольск, который покинул 25 июня. После поездки он написал в «Этнографическом обозрении» несколько статей и рецензий, связанных с историей Зырянского края. Сами по себе они вряд ли представляют какую-то ценность. Для исследователей гораздо важнее мировоззренческое потрясение, способствовавшее перерождению студента-юриста в художника.
В уже упомянутой книге «Ступени» Кандинский вспоминает, как «въезжал в деревни, где население с желто-серыми лицами и волосами ходило с головы до ног в желто-серых же одеждах». Он пишет, что «никогда не изгладятся из памяти большие двухэтажные резные избы с блестящим самоваром в окне». «В этих-то необыкновенных избах я и повстречался впервые с тем чудом, которое стало впоследствии одним из элементов моих работ, – признается художник. – Тут я выучился не глядеть на картину со стороны, а самому вращаться в картине, в ней жить».
Цвет потустороннего мира
Кандинский окончил юридический факультет в 1893 году, но юристом так и не стал. Он начал учиться живописи сначала в частной студии, а затем в Мюнхенской академии художеств и в конце концов создал собственное художественное объединение.
То, как непосредственно отразилась поездка по Зырянскому краю на творчестве великого абстракциониста, Ирина Котылева в ходе пресс-тура продемонстрировала на примере усть-куломских прялок, выставленных в этнографическом отделе Национального музея Коми. Круги, нарисованные на этих предметах народного быта, часто появляются в картинах Кандинского.
Другим примером влияния северной экспедиции может служить известная картина «Синий всадник», написанная Кандинским в 1903 году. Вполне вероятно, что она появилась как результат воспоминаний художника о его поездке верхом на лошади от Усть-Кулома до Керчомьи и обратно. Фигура всадника в картине занимает небольшое место. Большую часть площади полотна художник отдал изображению зеленого луга и леса, то есть тому, что он видел, путешествуя по Северу.
Не случайно и то, что всадник синий. По словам Ирины Котылевой, темный синий цвет у коми-зырян связан с потусторонним миром, а Кандинского привлекала магия потустороннего. И также не случайно, что созданное в 1911 году Кандинским и немецким художником-экспрессионистом Францем Марком объединение получило название «Синий всадник».
Петр АЛЕКСЕЕВ.
