В век интернета, когда запретных тем и образов почти уже не осталось, история о том, как в 1987 году я оказался в центре, пожалуй, первого сексуального скандала в Коми, наверное, покажется наивной.
Но моя история не столько «про это», сколько про людей во власти, готовых использовать любую гадость, лишь бы убрать с пути конкурента.
Ленинский тайник
После окончания пединститута я успел лишь пять лет поработать по специальности — преподавателем в школе.
Затем партийные кадровики, заметив мой педантизм и профессиональную придирчивость, назначили меня инспектором в районный комитет народного контроля. А уже через три месяца я стал заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации Корткеросского райкома КПСС. После пяти лет работы в райкоме стал проситься на учебу в Ленинградскую высшую партийную школу. Через два года я с отличием окончил ВПШ. Вместе со мной диплом получали В. Тихомиров, В. Давыдов, Т. Худяева, А. Жилин и многие другие.
Удорчанин Александр Жилин и сыграл в моей истории роковую роль. Среди его талантов был и фотографический. Скромно отметив окончание высшей партийной школы, мы сидели на чемоданах, ожидая самолета в Пулково. Каждый старался оставить о себе какую-то память, подарив друзьям сувенир. И тут Жилин тоже решил сделать мне подарок: «Вася, я тут кое-что поснимал из иностранных журналов, дарю!» И он протянул мне пачку фотографий в черном пакете для фотобумаги.
Я посмотрел, что же это за снимки. Оказалось, это были изображения не совсем одетых, а то и совсем неодетых людей. Сегодня эти снимки вызвали бы разве что улыбку. А тогда они казались верхом неприличия. Я засунул пачку в чемодан. А приехав домой, спрятал эту пачку от греха подальше за один из пятидесяти пяти томов полного собрания сочинений В. Ленина.
Вскоре я и забыл о существовании «черного пакета», времени на просмотр снимков у меня тогда не было, я работал редактором районной газеты «Звезда», крутиться на работе приходилось сутками.
Типография в дровянике
Но недаром шутят — подальше положишь, кто-то ближний возьмет. Пачка фотографий попала на глаза моему сыну, который в 1987 году учился в восьмом классе.
Ну, а уж если пацан стал обладателем такой взрослой тайны, разве может он удержаться от того, чтобы не похвастать перед одноклассниками? Как я узнал уже много позднее, среди этих одноклассников был сын П. Павловского, работавшего тогда первым секретарем Корткеросского райкома КПСС. Еще одним обладателем «тайны» стал одноклассник сына Сережа Кулаков.
Ребята решили сделать на этих фотографиях бизнес. В дровянике Павловского мальчишки пересняли эти фото на черно-белую пленку. А затем напечатали снимки. И… начали продавать их сверстникам.
В то время любой бизнес считался спекуляцией, фарцовкой, нарушением закона. А тут речь шла не только о нарушении законов о торговле, но и нарушении всех норм морали советских людей. Как известно, секса в те годы в СССР не было. А порнография приравнивалась к измене Родине.
Секс-бомба
Естественно, что торговлей сразу заинтересовались органы. Группа мальчишек и мой сын тут же попали с этими фотографиями в поле зрения правоохранителей.
Меня вызвали в райком КПСС и выложили передо мной полученную из РОВД бумагу, согласно которой мой сын, ученик 8 класса Попов Виктор, нашел среди бумаг отца, Попова Василия Дионисьевича, «пачку порнографических фотографий и вместе с одноклассниками перефотографировал данные фотографии» — цитирую текст постановления бюро Корткеросского райкома КПСС от 28 декабря 1987 года.
Стоит ли говорить, что виновным в совершении этого преступления назначили одного меня! А вот высокопоставленные папы остались в стороне, хотя именно их дети размножили фривольные фотографии и начали торговать ими.
Вину партийных бонз никто не стал обнародовать. Против меня же меры были приняты скорые и жесткие: по партийной линии мне объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку и тут же освободили от должности редактора районной газеты.
Нос по ветру перемен
В первые дни и даже месяцы ошеломленный случившимся я никак не мог разобраться в сути произошедшего. И лишь спустя длительное время многое начало проясняться.
1987 год — по сути пик перестройки. В общественной жизни снимаются многие табу, в газетах начинают писать о демократии, многопартийности, выборности сверху донизу.
На все эти веяния времени вынуждена реагировать и партийная бюрократия. Что бы ни говорили потом про растерянность партийной верхушки, она в те годы держала нос по ветру. Понимая, что выборы неизбежны, партийные чиновники старались заблаговременно вычислить тех, кто может выдвинуться наверх на волне демократии. Вычислить и заблаговременно нейтрализовать.
В районе на конец 1987 года была назначена отчетно-выборная конференция. Знающие люди рассказывали мне спустя годы о том, как в тесном кругу тогдашнего первого секретаря П. Павловского прошло закрытое совещание, на котором присутствовала секретарь райкома по вопросам идеологии, заворготделом, завотделом пропаганды райкома. На совещании определяли, кто может выдвинуть свою кандидатуру на пост первого секретаря райкома без согласования с партноменклатурой.
Общее мнение было таким: этим человеком может стать редактор «районки» Василий Попов. Анкетные данные у него подходят — коми, с высшим партийным образованием. Есть большой опыт партийной работы. К тому же руководит газетой, а значит, фигура в глазах жителей района популярная, раскрученная.
Вывод — необходимо заранее убрать его со сцены.
Тайная охота
Партчиновники начали на меня тайную охоту.
Началось все с элементарной подставы. В сентябре 1987 года я строго по графику вышел в отпуск. А между тем на сентябрь был запланирован пленум райкома, в котором я обязан был участвовать. Я решил позвонить Р. Унгефугу и сообщить ему, что в день пленума у меня будет проходить встреча выпускников ВПШ на Удоре, а потому нельзя ли мне не участвовать в работе пленума. Унгефуг согласился: «Конечно, езжай, причина уважительная».
Но когда я вернулся в редакцию, на дверях своего кабинета увидел объявление: «Партийное собрание. Повестка: «Персональное дело Василия Попова». Как сразу выяснилось, главным моим проступком стала неявка на пленум. Удивительно, но в проекте решения партсобрания уже значилось: «Объявить строгий выговор с занесением в личное дело». Правда, в тот раз удалось отбиться — работники редакции не поддержали эту формулировку.
А чуть позже черный пакет с фотографиями стал для партномеклатуры настоящей находкой, а для меня «черной меткой» на всю оставшуюся жизнь. После изгнания с должности редактора райгазеты я в течение 10,5 лет работал начальником штаба ГО и ЧС Корткеросского района. Уйдя на пенсию, полностью отдался журналистской и краеведческой работе. В декабре 2011 года мне присвоили звание «Заслуженный работник Республики Коми». Похоже, действие «черной метки» наконец закончилось…
Василий ПОПОВ,
заслуженный работник РК, с. Корткерос.
