Имя Кирилла Зданевича, к сожалению, до сих пор известно лишь узкому кругу специалистов. Но в начале прошлого века о его работах с восторгом отзывались корифеи современного искусства. На выставке в Париже сам Пикассо на одной из картин Зданевича поставил оценку «5+».
Кирилл Зданевич родился в Грузии в 1892 году и прожил 77 лет яркой, наполненной событиями жизни. С Первой мировой войны вернулся с двумя Георгиевскими крестами. Революцию встретил с надеждой, активно работал в новых жанрах. Ему нравился авангард, он дружил с футуристами, иллюстрировал стихи Владимира Маяковского…
Однако в историю отечественной культуры Кирилл Зданевич вошел главным образом как первооткрыватель творчества другого знаменитого художника — Нико Пиросмани.

Бывший зэк Кирилл Зданевич носил клеймо «формалиста».

Трактирная живопись

Будучи студентом Петербургской академии художеств, он вместе со старшим братом Ильей и другом Михаилом Ле-Дантю приехал в Тбилиси к родителям на каникулы.
Однажды вечером, бродя по городу, они увидели вывеску «Трактирное заведение «Варяг». Крейсер, именем которого названо заведение, был изображен стремительно скользящим по морю, дымящим своими трубами, с развевающимися на мачтах андреевскими флагами. Друзья зашли в зал и обнаружили еще несколько картин, которые их просто заворожили: «Перед нами живопись, подобной которой мы не видели никогда! Кажущаяся простота картин была мнимой, на них легко можно было разглядеть отзвуки древних культур Востока, но традиции народного грузинского искусства преобладали…»

Пауст и другие

В 1922 году приехавший в Грузию будущий писатель, а тогда еще корреспондент газеты «Закавказский гудок» Константин Паустовский снимал комнату в доме у Зданевичей.
Семья Кирилла (старший брат эмигрировал) бедствовала, но при этом скупала повсюду картины Пиросмани (мертвый Нико к тому времени сильно вырос в цене). Паустовский потом вспоминал: «Жена художника бегала на знаменитый Дезертирский базар продавать последние серьги или жакет. Сам Зданевич носился по приятелям и знакомым в надежде перехватить немного деньжат, чтобы расплатиться за картину».
В семье Зданевичей писателя звали Пауст. Они дружили всю жизнь. Константин Георгиевич позже написал предисловие к книге Зданевича «Нико Пиросманишвили». А художник оформил книгу Паустовского «Бросок на юг». Паустовский навещал друга в Тбилиси уже после возвращения его из лагеря, они вместе ходили на стадион болеть за тбилисское «Динамо».
Дочь Зданевича Мирель писала в своих воспоминаниях, что ее отец и Паустовский одно время были влюблены в одну женщину — Ольгу Ивинскую, ставшую последней любовью Бориса Пастернака. «Папа очень любил поэта. Когда тот умер, ездил в Переделкино на его похороны…»

Страшная 58-я

В 1949 году в московскую коммуналку, где жил Кирилл Зданевич с женой и двумя дочками, пришли с обыском. Искали золото, серебро, дорогие рамы из-под картин. Но нашли у художника только картины Пиросмани, которые тогда в Союзе никого не интересовали. Зато интересовали западных ценителей «примитивизма». Говорят, поводом для ареста как раз и стало общение Зданевича с английским журналистом, аккредитованным в Москве, который расспрашивал о Пиросмани. Кирилла Михайловича осудили по 58-й политической статье и приговорили к 15 годам заключения.
Художник вернулся домой через девять лет. Он не любил вспоминать о лагере, а если рассказывал, то только какие-то забавные истории. Одна такая в изложении дочери описана в книжке И. Оболенского «Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия».
«…Все заключенные и даже начальство знали, что папа — большой болельщик тбилисского «Динамо». В один из дней, когда проходил важный футбольный матч, специально для папы лагерное начальство, которое к нему относилось очень хорошо, включило «тарелку» радио, по которой передавали репортаж с матча. И папа один стоял в пургу на плацу и внимал тому, что происходило на стадионе. В тот раз «Динамо» проиграло. Заключенные на следующий день сделали для отца траурную повязку, которую он повязал на руку и с нею ходил».
По словам Мирель Зданевич, ее отец всегда был очень аскетичен в быту, и когда вернулся из ссылки, всю его обстановку составляли самодельный чемодан, несколько ящиков, кружка, ложка и тарелка, она же палитра.
«Папа был дружен со всем цветом советского бомонда. Когда он вышел из лагеря, его буквально одевала-обувала вся литературно-художественная Москва. А выставок у него не было. Он постоянно ходил на комиссии, представляя на их суд свои работы. И каждый раз получал отказ. Все понимали, какой на самом деле художник Кирилл Зданевич, но клеймо «формалист» было для него смертельным».
Мирель Кирилловна мечтала, чтобы в Тбилиси была улица братьев Зданевичей. Лет восемь назад такая улица в столице Грузии появилась.

Подвиг Зданевича

Пиросмани написал около двух тысяч картин. Уцелела лишь малая часть. Кирилл Зданевич собрал, а затем передал в музей около 100 картин Пиросмани. По словам Паустовского, мы должны быть благодарны Зданевичу за то, что он «приобщил Пиросмани к плеяде великих живописцев и спас его от забвения… Великолепное, сверкающее, очень жизненное и вместе с тем магическое искусство Пиросманишвили теперь открыто всем».
Творческое наследие самого Зданевича, увы, не такое богатое. Несколько его работ хранятся в Русском музее, две-три – в Третьяковке, а также музее Маяковского и в Центре Помпиду.
Корреспондент «Трибуны» попытался узнать, не сохранилось ли что-нибудь из лагерных рисунков Зданевича в Воркутинском музейно-выставочном центре. Увы, нет, ответила его директор Галина Трухина. Появление же этой статьи в газете стало возможным благодаря бывшему воркутинцу – библиофилу и краеведу Анатолию Попову. Вот уже много лет он собирает информацию для очередного тома мартиролога «Покаяние», который будет посвящен артистам, художникам и литераторам бывшего Воркутлага.

Лиля ВОВК.

Старушка Марго увидела себя глазами
художника через 50 лет после его смерти

Николай Пиросманишвили, он же Нико Пиросмани (1862-1918) – гений примитивизма. Его пирующие грузины, толстые лубочные женщины, олени, быки и медведи, грубо намалеванные на куске жести или трактирной клеенке, теперь считаются шедеврами наивной живописи.

Портрет Маргариты (1909 г.).

Как и положено юродствующему художнику, Пиросмани стал героем красивых легенд. Одна из них воплотилась в песне на стихи Андрея Вознесенского в исполнении Аллы Пугачевой.
«Миллион алых роз» – это история безответной любви Нико к второстепенной французской певичке и танцовщице Маргарите де Севр. Шансоньетка приехала на гастроли в Тифлис, и художник влюбился в нее с первого взгляда. Он продал свою лавку, купил три арбы с цветами и подогнал их к гостинице, где остановилась Марго. За это мастер удостоился поцелуя, а сама Маргарита – вечности. Ибо стала картиной, которая стоит сегодня не три цветочных арбы, а миллионы долларов.
Но лишившись лавки, Пиросмани сразу стал нищим, поэтому уже не мог рассчитывать на взаимность. Как поется в песне, «встреча была коротка, в ночь ее поезд увез…» Марго укатила в Париж (по одной из версий – с богатым любовником) и, к счастью, не увидела своего портрета. Влюбленный примитивист изобразил ее в виде пухлой коротконогой женщины с нелепо растопыренными руками. Дородность певички визуально подчеркивали еще и полосатые голландские гольфы.

Любимая тема Пиросмани – грузинское застолье.

Лишь в 1968 году на триумфальной выставке картин Пиросмани в Париже 80-летняя Марго наконец-то увидела свой портрет. Говорят, старушка едва не хлопнулась в обморок…
Но обо всем этом мир узнал позже, причем во многом благодаря братьям Зданевичам, раскопавшим Пиросмани в тифлисской клоаке. Сам же Нико и вовсе о себе ничего не узнал. Он был беспечным кинто, бродягой, бомжом и отдавал свои картины за рюмку водки. В результате спился и умер в грязном подвале, чем подкрепил свою репутацию настоящего художника.