Доктор медицинских наук Владимир Нужный окончил Архангельский государственный медицинский институт 40 лет назад — в 1976 году. За его плечами — путь от врача скорой помощи до замминистра здравоохранения Коми. Он стоял у истоков создания кардиологической службы республики, был главным врачом кардиоцентра, а также главным кардиологом республики.
С 2005 года Владимир Павлович занимается наукой — работает старшим научным сотрудником Института физиологии Коми научного центра УрО РАН. С 2006 года передает свой опыт будущим медикам: руководит кафедрой внутренних болезней СГУ. А еще он — врач-кардиолог Республиканской больницы, где ведет прием пациентов, проводит консультации.
В канун Дня медицинского работника, который отмечается 19 июня, мы застали доктора Нужного на дежурстве в Республиканской больнице.
Дела сердечные
— Владимир Петрович, как вы все успеваете — и практиковать, и заниматься наукой, и читать лекции студентам?
— За сорок лет я научился везде чувствовать себя комфортно, а смена деятельности — это уже отдых. Нужны самодисциплина и организация работы, тогда и времени будет хватать на все.
— Когда вы решили стать врачом?
— Рос я болезненным ребенком, с первого по седьмой классы моим домом была больница. Выпишут меня из палаты, немного похожу в школу – и опять в больницу. А в больнице в Северодвинске мне персонал даже книгу «Заколдованная палата» подарил с надписью-пожеланием о том, чтобы моя мечта стать врачом обязательно исполнилась.
— Почему именно кардиологом?
— В больнице я прочитал повесть профессора Николая Амосова «Мысли и сердце» — о становлении кардиологии, которая стала моей настольной книгой. Я и сейчас своим первокурсникам рекомендую эту вещь: «Берите и читайте! Примеряйте на себя!»
На «скорой», где я работал сначала, тогда еще не было разделения на специализированные экипажи, а они оказались нужны. Была сформирована кардиологическая бригада, потом создали палату интенсивной терапии, куда попадали «сердечники». Так получилось, что мне пришлось сначала их «поднимать», потом был создан целый блок палат для таких больных. Ну а потом довелось заниматься именно делами сердечными — создавать кардиоцентр.
С чистого листа
— Кардиоцентр начали строить в «лихие» девяностые. Это было трудное время…
— Наша республика начала стройку в 1992 году — как раз после развала СССР. Можно сказать, на энтузиазме, поскольку плановая экономика рухнула, и каждый регион уже сам определял свою судьбу. Меня тогда вызвал министр здравоохранения Коми Епифанов и сказал: «Готов быть главным врачом Центра?» Ну а какой из меня администратор, если я себя считаю практикующим доктором? От больного — к бумагам? Но хорошо подумав, я все же согласился. Ведь врачом можно оставаться и «на должности»: академик Амосов ведь сумел, а мне слабо?
— Помнится, споров тогда было много: денег нет, жили без Центра и дальше проживем!
— Да уж, полемика тогда была суровая! И если бы не поддержка первого главы республики Юрия Спиридонова, не было бы у нас кардиоцентра. Он взял строительство под свой контроль, часто приезжал на стройку, помогал, как мог.
Кстати, однажды Юрий Алексеевич обиделся на меня. Здание уже обживалось, а он со свитой приехал и пошел по этажам. Обошел, а уж потом заглянул к главному врачу. И говорит: «Померяй-ка мне давление!» Ну, я прошу секретаря принести аппарат, а Спиридонов вдруг вскипел: «Я копейки собираю по всей республике, других обижаю, миллионы трачу на оснащение, а у главврача аппарата нет!» И в дверь!
Объяснять, что у главврача несколько иные задачи, чем мерять гостям давление — дело бесполезное. Сказал в ответ: «Садитесь, Юрий Алексеевич! Будем мерять без аппарата, закатывайте рукав!» Он подчинился, я пальцами его запястье взял и через полминуты называю цифры: 145 на 90! А тут и аппарат принесли. Смерили — 146 на 92! Он изумленно на меня посмотрел, но ничего не сказал. А потом при встречах все время шутливо совал мне руку: «Померяешь давление?»
Кардиоцентр создавался с чистого листа, методом научного тыка. Сами разрабатывали технологию, логистику, изучали опыт других. Пришлось помотаться по странам и городам: я побывал в Финляндии, Швеции, ездил в наши «сердечные» центры в Москве, Санкт-Петербурге, Томске, Саратове, Краснодаре.
Сказать, что было трудно – ничего не сказать. Вот, к примеру, встал вопрос о поставке позитронного томографа. Он в проекте есть, а какой поставить и где взять? Можно за копейки привезти и установить – схема будет работать. Но так ли как нужно? Собираем совещание, проблема доходит до самого верха. Доказываем, что у нас все должно быть по первому классу, и добиваемся поставки лучшего аппарата! Деньги находятся!
Но это, увы, получалось не всегда. Вот пример другого плана. По настоянию нового министра Георгия Дзуцева у нас на первом этаже «оттяпали» часть площадей под санавиацию. Министра понять можно: у него свои задачи, он их и решает. Но мы-то свои планы имели!
Центр строили долго. Но мало построить, нужно ведь еще персонал подготовить! И вот поступает в августе 1998 года от Спиридонова приказ: провести к очередному юбилею республики операцию на открытом сердце! А Центр еще не запущен, персонал не обучен, не делали мы такого!
Звоню в Санкт-Петербург Юрию Шевченко — генералу и академику военно-медицинской академии, но там летом операций не делают. В Саратове то же самое, в Москве все заняты… Помощь пришла из Волгограда. Прилетела бригада опытных специалистов – со своими медсестрами, аппаратурой, — сделала несколько операций, все закончилось благополучно.
Кстати, когда кардиоцентр начал работу, население о нем практически ничего не знало. Нужно было объяснить людям, что это такое и для чего. И я «пошел в народ»: писал статьи, читал лекции, выступал по телевидению. И что вы думаете? В верхах пополз слушок: «Нужный зазвездился!» А чиновничью нелюбовь сразу чувствуешь: появились «рогатки», все вопросы решались очень сложно, меня в министерстве «не понимали»…
— Не поэтому ли вы пошли в депутаты?
— Можно сказать и так: пошел в депутаты, вступил в партию Рогозина, меня избрали даже в Центральный Совет народной партии. С этим была связана попытка моего увольнения. Я поехал в Москву на съезд, который проходил в воскресенье, в нерабочее время. Но, оказывается, сделал это без разрешения. Я тогда работал в министерстве, и по приезде началась свистопляска. Дошло до того, что меня объявили прогульщиком. Пришлось идти к Спиридонову, объясняться на предмет свободы личности и принципов демократии. Юрий Алексеевич выслушал и сказал: «Иди, работай!»
«Суха теория, мой друг…»
— На научном поприще вы появились уже в солидном возрасте.
— Да, это было непросто. Я перешел работать в научный центр, поступил в аспирантуру, а ведь уже не мальчик был. Учил философию, иностранный язык. Как начинающий школяр, зубрил формулы и понятия. По ночам проводил в институте эксперименты, собирал материал для диссертации. Собакам клапаны вживлял сердечные,
изучал анализы, суммировал результаты.
— А в итоге сначала кандидатская степень, затем докторская. Но ведь и практику вы не бросили?
— Теория без практики, как известно, мертва. Стараюсь не отставать от жизни: лечу, консультирую, преподаю. Естественно, стараюсь читать выходящую литературу по своей тематике. У нас ведь как? Остановился на миг – отстал на год. Наука движется вперед семимильными шагами.
— Ваш кардиоцентр теперь — один из лучших в стране. Не жалеете, что ушли из него в свое время?
— Уточним: кардиоцентр — он наш. Я, конечно, приложил руку к его становлению, но создателями считаю бывшего руководителя Минздрава и первого директора Центра Евгения Епифанова и Главу РК Юрия Спиридонова. Без них кардиоцентр превратился бы в заурядную больницу. Кстати, совсем я из Центра не ушел: там теперь работает мой сын Павел — ему и карты в руки. Могу с гордостью сказать, что дело мое продолжается.
Нет винищу и табачищу!
— Владимир Петрович, напоследок наш традиционный вопрос. Что посоветует доктор Нужный читателям «Трибуны», дабы как можно дольше сохранить здоровое сердце?
— Лично я придерживаюсь принципов, высказанных лауреатом Нобелевской премии Иваном Павловым: «Не пейте вина, не огорчайте своего сердца табачищем — и вы проживете столько лет, сколько жил Тициан» (99 лет — Прим. ред.). Я уже 25 лет не курю и не употребляю «горячительного». Чего и другим желаю.
Записал Анатолий ПОЛЬКИН.
