«Трибуна» не раз рассказывала о проблемах в психоневрологических интернатах республики, где затеяли «оптимизацию». Так, в Республиканском Кочпонском психоневрологическом интернате 213 человек младшего медперсонала еще в 2017 году собирались перевести в санитарки-мойщицы, а в Республиканском ухтинском психоневрологическом интернате (РУПИ) — в санитарки.
При этом работники теряли льготы и доплаты, у них сокращался отпуск. Люди возмутились и обратились в СМИ, к руководству республики. Они даже записали видеообращение к президенту России Владимиру Путину. Проблему обсуждала тогда и Общественная палата РК. История получила большой общественный резонанс, ведь страдали не только работницы, но и обитатели ПНИ — люди больные, зачастую абсолютно беспомощные. В защиту работниц Кочпонского ПНИ выступала и общественная организация «Особое детство».
В итоге Министерство труда отказалось от идеи «оптимизации». Было предложено бесплатно обучить работников, у которых нет достаточной квалификации, и сохранить за ними должности младших медсестер. Всего в медицинском колледже имени Морозова было обучено 143 человека.
«Оптимизаторы» на время оставили психоневрологические интернаты в покое. Но оказалось – это лишь временная передышка.
«В тяжелом состоянии»
И вот новая история. Обеспокоенная жизнью и здоровьем проживающих в Кочпонском психоневрологического интернате больных руководитель общественной организации «Особое детство» Юлия Посевкина написала жалобу прокурору, в которой речь идет о нехватке медицинского персонала. К ней обратились медсестры отделения милосердия № 1.
В жалобе, в частности, говорится, что в мае 2017 года в отделение были завезены 46 детей из печорского ПНИ. Все — в тяжелом состоянии: «лежачие», ни один не обслуживает себя самостоятельно, все с эпилепсией, двое с трахеостомами находятся на зондовом питании. 20-ти пациентам требуется паллиативная помощь.
За такими пациентами нужен постоянный уход. А в ночную смену (с 6 вечера до 8 утра) на два корпуса дежурит всего одна медсестра. Все, что она может – помогать больным с трахеостомами. Остальные – без сестринского присмотра.
Поскольку количество тяжелых пациентов интерната возросло, то и медсестер должно стать больше. Однако дополнительных ставок не выделили.
— Нас осталось столько же, а вот нагрузка существенно выросла, — рассказали медсестры Кочпонского ПНИ Елена Рогова и Ирина Стародубцева. Обе трудятся здесь более 10 лет, им есть с чем сравнивать.
Врач бывает только днем, до 15 часов, потом остается лишь медсестра, которая и принимает решения, неся всю полноту ответственности.
За смену случается несколько ситуаций, угрожающих жизни больных, порой — одновременно. Медсестры не успевают всем оказать первую помощь. Они неоднократно жаловались руководству, что работают на износ… «На что руководство интерната, по словам медсестер, предлагает выбирать кого-то одного и спасать его, потому что «всех не спасти». Даже если опустить циничность такого подхода, который в любой момент приведет к смертям проживающих, необходимо понимать, что медсестры несут персональную уголовную ответственность за жизнь и здоровье проживающих», — говорится в жалобе Ю. Посевкиной.
Каждая медсестра ввиду огромной нагрузки выполняет дополнительную работу. Однако эта работа оплачивается как «замещение», на что не начисляются надбавки за интенсивный труд, за опасные и вредные условия труда. Другие медсестры приходят на такую работу неохотно. Видят условия — и отказываются.
Ах, няня, няня, ты, бывало…
Няни в интернате (младший медперсонал) выполняют функцию «мамы» – умывают, кормят, помогают больным и физически беспомощным детям. В январе 2019 года младшие медсестры Кочпонского интерната узнали, что около 17 работников (младший медперсонал) сократят. В Министерстве труда, занятости и соцзащиты республики 4 февраля сообщили, что пять из них написали заявление о переводе на другую должность. Сокращенных уволили буквально на днях.
— В интернате я работаю не первый год, — рассказала младшая медсестра Кочпонского ПНИ Светлана Шарканайте. — До января 2018-го на группе было по две няни в дневную и две — в ночную смену. Медсестер тоже было больше. Постепенно шло сокращение. Сейчас в группе у меня 21 человек. На смене и днем, и ночью – одна няня. Если я одного человека подмываю, то 20 находятся без присмотра. Медсестра у нас всего одна на отделение, в котором 4 группы, более 80 больных. Весной и осенью у них бывают обострения психических заболеваний, их поведение непредсказуемо, немотивировано. Как за всеми уследить, накормить, обиходить?
По словам Светланы, с 2017 года им подняли зарплату. Но с 2017-го штат сократили, интенсивность труда постоянно растет, нагрузка увеличивается. А зарплата все та же.
Если говорить, например, о медсестрах в Кочпонском ПНИ, то вместо улучшений условий работы руководство интерната с сентября 2018 года уменьшило доплаты за ночные смены с 50% до 20%, снизило доплату за опасные условия — с 30% до 20%, стимулирующие выплаты — до 10%. Выполняя «майские указы» президента 2012 года, медсестрам подняли оклад. Однако в итоге зарплата осталась на прежнем уровне.
«…и далее по списку»
Похожая картина и в других интернатных учреждениях психоневрологического профиля.
— У нас в Кунибском интернате с 1 апреля будет сокращение, — рассказала одна из работниц. — Приказ уже есть. Несколько человек лишатся работы, некоторых переведут в уборщицы. Это люди, которые не могут быть младшими медсестрами, поскольку не прошли обучение. На обучение принимали только тех, кто имеет среднее образование, но не у всех оно было. Когда кто-то в отпуске, мы сами выполняем функции отсутствующего работника. После сокращения «отсутствующих» будет больше. Но за совмещение и переработку нам не платят.
Как рассказала одна из младших медсестер Ухтинского психоневрологического интерната, условия работы у них очень суровые. В учреждении более пятисот взрослых проживающих. Абсолютное большинство из них — агрессивны, страдают тяжелыми недугами, шизофренией. Им нельзя выходить за территорию интерната. У многих за плечами уголовное прошлое, тюрьма, колония. За такими подопечными нужен глаз да глаз.
— Нас не сокращают, поскольку и так не каждый работник выдерживает, люди сами уходят. За счет такой текучести ряд должностей убрали. Например, не стало сестры-раздатчицы, банщицы. Но ведь кто-то должен раздавать пищу, и сегодня младшая медсестра работает со своими подопечными, переодевает и отмывает от фекалий, а завтра выполняет обязанности сестры-раздатчицы. Разве это правильно? Раньше нам доплачивали за совмещение, теперь нет.
Такая вредность
А ведь речь идет не только о тех здоровых работниках, у кого ухудшились условия труда. «Особое детство» защищает в первую очередь больных, которые находятся в интернатах. «Оптимизация», экономия и сокращение штата больнее всего бьют по тем несчастным, которые останутся без должного ухода, помощи, потеряют свою «дежурную маму», к которой привязались.
Чтобы показать «хорошие цифры» по зарплате, часть персонала сокращают, а у другой части увеличивается нагрузка. Им поднимают оклад, но урезают другие выплаты — ночные, «вредные условия», совмещение и т. д. В итоге нагрузка у работника возрастает, а вот реальная зарплата — увы…
Людмила КУДРЯШОВА.
