Российская пропаганда (впрочем, и не только российская) всегда стремилась оседлать историю, особенно историю войн.
В российской армии к простым солдатам относились как к расходному материалу.
Практически каждая война, которую развязывали на протяжении веков наши «помазанники божьи», оставляла в учебниках истории примеры героизма, самоотверженности и высочайшего духа народа.
Но большинство войн, что вели российские монархи, были замешаны на личных капризах, обидах, на откровенном абсурде, о котором никто не хочет вспоминать. А стоило бы, ведь цена этому абсурду — реки и моря крови.
Просто так
Много веков назад вступивший на престол Иван IV, искренне считавший себя наместником бога на земле, повел войска на Великий Новгород. Там жили обычные русские люди, исповедовали ту же религию, что и в Москве, исправно платили подати, то есть никаких причин для массового геноцида населения не было.
Новгородцы подверглись настоящему истреблению: улицы города были завалены трупами, непокорных сажали живыми на кол, травили зверями, сбрасывали в Волхов. Ради чего был затеян кровавый абсурд? Так захотел царь.
Полцарства за ключи
Произнеси сегодня жителю современной России словосочетание: «Крымская война», в памяти сразу оживут героические образы: «Оборона Севастополя», «Малахов курган», «Синопское сражение». А ведь являть высшие образцы человеческого духа, проливая свою кровь, русским воинам пришлось по совершенно ничтожному поводу.
В 1853 году жившие в Палестине православные
иерархи пожаловались русскому государю Николаю I на турецкого султана, который отобрал у них ключи от православного храма и передал их католикам. По этой причине Россия и объявила войну Турции. В войну были вовлечены Англия и Франция. Крымская кампания унесла жизни тысяч подданных российского императора и причинила стране огромный экономический ущерб.
Креста на нем нет!
Не менее абсурдной была и Первая мировая война, в которую позволил себя втянуть Николай II. Высшей целью Российской империи тогдашний истеблишмент объявил не экономическое развитие, покой и благосостояние народа, а «защиту славянского мира», выход к проливам Босфор и Дарданеллы. И в конечном итоге — водружение креста на соборе св. Софии в Константинополе. Как известно, креста на нем и сегодня нет, что не мешает миллионам россиян отдыхать в Турции.
15 июля 1914 года Австро-Венгрия после убийства наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда объявила войну Сербии. Через два дня Россия, вставшая на защиту славянских братьев, в ответ объявила мобилизацию. Вскоре началась война.
Пуля — дура, штык — молодец
В этом году, в дни столетнего юбилея начала Первой мировой войны, много говорилось о высочайшем моральном подъеме русского общества. Но речь, наверное, стоит вести, лишь о столице. В российской глубинке тогда царили страх и растерянность. Крестьяне не ведали ни о каких Дарданеллах, им не нужна была св. София.
Мой дед Андрей Федорович Панюков, прошедший действительную военную службу в первом Ладожском полку, рассказывал, как его взяли на войну. Мобилизованным выдали трехлинейки и по две обоймы патронов. Командовавший ротой поручик Безбородько наставлял бойцов, чтобы они берегли патроны, а воевали больше штыками. При этом немцы вовсю шпарили из пулеметов и пушек.
В первом же бою взвод, в котором служил А. Панюков, был уничтожен практически полностью. В живых остались мой дед и его друг по фамилии Вежев из Усть-Сысольска. Оба получили ранения. У деда оторвало пальцы правой руки, а Вежев полностью потерял правую руку.
— Мы попали в медсанбат, — вспоминал мой дедушка. — Лечение было ужасным, не хватало йода, бинтов. Кормили овсяной и ячменной кашей.
Солдатская лямка
Отношение к солдатам в российской армии было как к расходному материалу. Недаром именно тогда появилось выражение «пушечное мясо». Это отношение в полной мере ощутил на себе писатель Михаил Лебедев, который в декабре 1916 года служил в 202-м пехотном полку, стоявшем в Костроме. Автор поэмы «Корт Айка» писал жене в Корткерос: «Служба становится невыносимой. Вчера гоняли роту — 300 человек — как табун лошадей по целинному снегу. Я чуть не протянул ноги, а жаловаться не посмел — фельдфебель сразу выбьет зубы. Ложимся в 11 часов вечера и встаем в шесть, ничего кроме побоев и ругани не видим».
Мой дед приехал с войны в 1917 году, после того как Временное правительство разрешило солдатам выбирать командиров. Фронт мгновенно развалился.
С собой Андрей Панюков привез винтовку, с которой он потом участвовал в гражданской войне. Позже он зарыл ее в голбце, и мы нашли ружье только при разборе старого дома.
Не только эта винтовка, но и практически все оружие Первой мировой давно сгнило, превратилось в прах. Но все же есть частица того, что перекочевало в нашу жизнь почти неизменным. В столетие Первой мировой в России вновь заговорили о «мире», который нужно защищать, в том числе и силой оружия.
Правда, теперь это уже не «славянский мир», а русский. И наших политиков вновь беспокоят Дарданеллы…
Александр ПАНЮКОВ, историк.
