Почетный энергетик Российской Федерации Анатолий Опарин последние три года живет в родном селе Усть-Кулом.
— Много лет я обитал в Эжве, — рассказывает Анатолий Егорович. — Но к старости потянуло в родное село, где живут брат и сестра. Тут тихо, воздух чистый, люди хорошие. Сейчас пишу книгу о своей жизни, о том, что мне довелось повидать…
За спиной А. Опарина — карта мира, утыканная флажками.
70 флажков
Детство Анатолий Опарин провел в Мыелдино, в доме у бабушки. После восьмилетки устроился рабочим на нижний склад Тимшерского леспромхоза.
Может, так и проработал бы всю жизнь в леспромхозе. Но однажды во время молевого сплава анатолий уронил в реку очки. За новыми пришлось ехать в Сыктывкар. Попутно навестил тетушек в Эжве. Они и посоветовали Анатолию поступить учиться в целлюлозно-бумажный техникум. Так он получил профессию ремонтника энергетического оборудования, стал слесарем, потом мастером, начальником участка, ведущим инженером предприятия «Уралэнергоремонт». Руководители предприятия высоко ценили знания и мастерство Анатолия Егоровича — его направляли ремонтировать турбины электростанций в другие регионы и за рубеж.
В квартире Анатолия Егоровича главное место занимает карта мира, где флажками отмечены города и страны, в которых он бывал по работе. Таких флажков на карте — 70 штук. И за каждым — увлекательная история. Некоторые из них ветеран рассказал корреспонденту «Трибуны».
Иранский инцидент
— Весной 1993 года мне предложили поехать в Иран – руководить ремонтом турбин электростанции, — рассказывает Почетный энергетик России. — Иран и сегодня не слишком открытая страна, а уж тогда она была и вовсе отгорожена от внешнего мира. От нашего предприятия «Уралэнергоремонт» в Иран чартером полетели 180 человек. В Тегеране прилетевших усадили в автобусы и отвезли в город Ахваз.
Иранцы постоянно вели видео- и фотосъемку всей работы. Делали они это для того, чтобы потом обучать своих работников.
А через месяц нас пригласили на собеседование сотрудники иранских спецслужб. Их интересовало, как мы живем в России, откуда родом, какой веры и т.д. Обсуждали и инцидент, который случился лично со мной. Однажды я взял на работу фотоаппарат, хотя в цехе фотографировать запрещали. Мне хотелось сделать снимок для истории. Но расчехлять аппарат я так и не стал. И слава Аллаху — вечером на проходной меня задержали и подняли шум: шпион! Пленку проявили, однако на ней ничего не оказалось. Мне сказали: «Мистер Опарин, мы можем вас выдворить из страны, но делать этого не станем. Вы хороший специалист».
Но фотоаппарат забрали и вернули лишь перед возвращением домой.
Мне было дико видеть то, что в Иране женщины работают гораздо больше мужчин. Часто приходилось наблюдать такую картину: женщина тащит на себе огромный тюк, а рядом налегке шагает ее муж. Наверное, такое разделение труда у них вызвано многоженством. К примеру, у нашего водителя было две жены и 12 детей.
Рыбка в мутной воде Евфрата
В Ираке я побывал дважды — в 1999-м и в 2000 году. Первая моя командировка в эту страну длилась одиннадцать месяцев, вторая — восемь.
Мы восстанавливали четыре российские турбины, разрушенные войной. Электростанция стояла около реки Евфрат, откуда насосами качали воду для охлаждения агрегата. Река шириной такая же, как наша Сысола, только вода здесь страшно мутная. Но оказалось, в мутной воде Евфрата очень хорошо ловится рыбка, что наши ребята с удовольствием и делали.
С нами вместе работали иракские специалисты, которых мы обучали. Они удивлялись нашей способности в любой точке мира создавать свой быт: мы моментально построили баню, соорудили бассейн. Пробовали париться дубовыми и эвкалиптовыми вениками. Но они не особо нравились, и мы попросили коллег привезти из России березовые.
Уже в те годы иракцы были бедны, как церковные мыши. В доме у нашего коллеги главным богатством был телевизор. Деньги были полностью обесценены. Зарплату нашим иракским коллегам выдавали огромными пачками. Чтобы не пересчитывать купюры, мы предложили им измерять пачки штангенциркулем.
Трудно представить, как они живут сегодня, после стольких лет разрухи.
Танго с турбиной
В феврале 2004 года мне позвонил представитель «Уралэнергоремонта» из Аргентины и велел лететь в Буэнос-Айрес. Руководство предприятия предложило мне поработать в должности начальника цеха.
Пробыл я в этой стране полгода. Открытия для себя я тут делал на каждом шагу. Оказалось, что в сельском хозяйстве Аргентины работает всего два процента населения. При этом экспорт зерна, фруктов, овощей, мяса — серьезнейшая статья дохода Аргентины.
Мясо для аргентинца – все равно что хлеб и картошка для россиянина. Едят здесь его во всех видах три раза в день. На стол идет мясо лишь молодых животных. Если корове больше полутора лет, она, по мнению аргентинцев, годна только на консервы.
Всем, кто хочет заниматься сельским хозяйством, в Аргентине бесплатно дают землю. Начинающих аграриев лет 5-10 не тревожат. Лишь когда у них появляется прибыль, они начинают платить государству налог.
Вечерами в этой стране очень весело, народ выходит на улицы. И очень часто можно увидеть прямо на улице пары, танцующие аргентинское танго.
Николай ЛЮТОЕВ.
